Предисловие[]
Очередной день в Родном Мире. Развитие расы самоцветов шло своим монотонным и непрестанным путём, и только высшая власть Алмазов, да их приближённые, знали, что ждёт впереди. А чем же занимались остальные представители этой великой расы? Работой. Только работой. Впрочем, они для этого и были созданы.
Очередные колонии. Очередные толпы самоцветов. Очередные занятия.
Но самоцветам было чуждо ощущение бренности и скуки. Они не уставали, не спали, не ели, не пили. Самоцветам не нужно было сидеть в баре с близкими друзьями, чтобы отдохнуть от работы и на время забыться от чего-то; самоцветам не нужно было вставать с тяжелейшим чувством на сердце и спешить к отряду; им не нужно было надеяться на кого-либо, они и так всё знали.
Тем не менее, у каждого из них была личность. Власть Алмазов была высшей формой тоталитаризма, но самоцветы создавались с собственной индивидуальностью, а не с набором определённых программ, что было бы выгоднее правителям.
Они могли смеяться или плакать, любить или ненавидеть, бунтовать или покоряться.
И это всё так чуждо для человеческого восприятия.
Часть I[]
Лазурит выглянула в окно, осматривая привычные очертания зданий и шпилей Родного Мира, вместе составляющие узор из острых углов и ослепительных вышек. В каждом здании жили свои самоцветы, и чем выше по иерархии был житель, тем ближе к Алмазам находилось его жилище. Лазурит же была представительницей среднего класса лазуритов средней категории, которые занимаются терраформированием других планет. Это довольно интересная работа, так как Лазурит удаётся встречать формы жизни, иногда даже впечатляющие своей непохожестью на жителей других планет.
– Что, скучно? – окликнула нашу героиню Семьдесят Первая Лазурит, проживающая вместе с ней и другими лазуритами.
– Ага, – улыбнувшись, ответила Лазурит, неспособная устоять перед оптимистичностью Семьдесят Первой, – Ягзо́ какая-то пустая и неинтересная, а Ляписов, – прибавила она с оттенком разочарования в голосе, – посылают в самые необычные места.
– Да... только у Розового Алмаза появилась своя первая колония, то обязательно Ляписов туда отправили, потому что так надо. Ну ладно, мы ещё увидим землян, – сказала собеседница, растягивая губы в улыбке, отчего её жёлтые пятнышки на щеках, похожие на звёзды, как будто замерцали.
Лазурит вздохнула и вспомнила, что ей надо встретиться с давней подругой Нефрит, которая обещала ей рассказать что-то очень важное, что касается их отношений. Нефрит была ответственной, терпеливой и даже немного отдалённой для окружающих, тогда как для Лазурит она всегда была милой и дружелюбной. Лазурит поддерживала её и любила повеселиться. Они много свободного времени проводили вместе и радовались, когда их работы пересекались.
Лазурит вышла из дома и, взмахнув водяными крыльями, умчалась вперёд. Поднявшись на несколько метров над гладкой землёй, она направилась в сторону Зелёной Грани. Под её телом проносились различные геометрические фигуры, белые трубки, бирюзовые полосы водных каналов. Мимо неё пролетали корабли самоцветов и длинные вышки в форме цилиндров. Всё в Родном Мире имело привычку мерцать, светиться и переливаться всеми цветами радуги.
Наконец Лазурит увидела нужное ей пятно зелёного цвета. Зелёная Грань представляла из себя огромную площадь, в которой под стеклянными куполами выращивались растения различных видов с разных планет. На самом деле это место не было настолько зелёным, ибо культуры в ней были любых цветов, однако такое название закрепилось из-за любви к растительности у серпентинов. Лазурит спустилась к краю этой территории и ступила на землю. Она прошла по небольшим дорожкам между строго разграниченными растениями и оказалась у небольшого асимметричного водоёма. Это место было пусто и одиночно, поэтому подруги нередко встречались именно здесь. Вода была тихой и спокойной, слабый ветер колыхал траву. Лазурит взмахнула рукой и с прудика поднялся прозрачный водяной шар. Самоцвет мысленно поднесла его к себе и начала смотреть прямо на него. Его поверхность постоянно рябила и мерцала.
– Эй, я здесь! – услышала Лазурит голос. Она резко вздрогнула, и водный шар, упав, расплескался, оставив тёмный след на траве.
– Ой, прости, – смутилась Лазурит, – опять спутала. Привет, Нефрит.
– Да уж не в первый раз, – улыбнулась Нефрит, но затем улыбка быстро ускользнула с её лица. Лазурит поняла этот намёк и приняла задумчивое выражение, настроившись на что-то серьёзное. Она подошла к сидевшей под пышным деревом Нефрит и села возле неё. Зелёные глаза подруги смотрели прямо в воду. Было видно, что она напряжена и находится в тоске, но Лазурит решила не торопить её. Синий самоцвет лишь подняла руку и сложила её на плечо Нефрит.
– Понимаешь, тут такое дело, – начала она, смотря в сторону, – я... я... не знаю, как тебе объяснить.
– Объясни всё, как есть, – спокойно сказала Лазурит, – я пойму, – «Или нет?» – подумала она. Можно было ожидать многого, Лазурит знала, что представляет из себя Нефрит. Наша героиня понимает, что если ту что-то тревожит, то стоит проявить максимальное внимание к ней.
Нефрит сидела под деревом. У неё было недлинное, но изящное чёрное тело с зелёными полосами и отметинами. У неё были белые пышные волосы, собранные назад и блестящий зелёный пёстрый камень на груди. Нефрит была одета в коричневый костюм с символом Жёлтого Алмаза на груди, прямо под камнем.
– Ты... когда-нибудь слышала о Жеоде? – задала вопрос Нефрит, устремляясь взглядом прямо в глаза Лазурит.
– Ага, – ответила её подруга, – вроде кучка каких-то бунтарей. Но я, если честно, не очень этим интересуюсь. Это их дело, – и вмиг обратила внимание на реакцию Нефрит. Та снова повернула голову в сторону пруда, взмахнув своими волосами. Затем Лазурит сказала:
– Ты... как-то с ними связана? Хочешь стать их частью? – неожиданно для себя прямо спросила она. Нефрит снова взглянула на подругу, но её взгляд не был столь напряжённым, зелёные глаза словно смягчились. Она практически не сомневалась в том, что Лазурит быстро догадается о том, что та имела в виду. Именно поэтому Нефрит ценит её.
– Ты, как всегда, быстро соображаешь, – сказала она и чуть-чуть улыбнулась, – мне бы такую интуицию.
Лазурит смешливо фыркнула и отвела взгляд. Она хотела прямо спросить и прямо поговорить, но не знала, что сказать. Нефрит всегда была более сильной, более терпеливой и более амбициозной, чем Лазурит, поэтому неудивительно, что она хотела бы большего, чем быть просто руководителем флота. Лазурит же привыкла плыть по течению и не навязываться. У неё не было мотивов отстаивать что-либо, хотя ей жалко природу и организмов других планет. Она считает, что нет смысла бороться против чего-то такого очевидно мощного, как Алмазы.
Все самоцветы знали, на что способны Алмазы, особенно самая старшая из них – Белый Алмаз. По этой причине Лазурит волновалась, что произойдёт с подругой, если Нефрит решится на мятеж.
– Зачем? – спросила Лазурит, смотря прямо на подругу, пытаясь заметить хоть какие-то колебания в её позе, голове, руках, но та была неподвижна, словно статуя.
– Мм..м.. – мне надоело, – начала она немного сомневаясь, но затем её голос стал более твёрдым, – моя жизнь после ссоры с Агат вдруг стала скучной и однообразной, но я уверена, что смогу её изменить. Не знаю, может, я слишком радикальна и упряма, но я считаю, что я имею право хотеть чего-то другого. Тем более что Жеода – это не просто банда и восстание, которое можно подавить. Это разношёрстная и не однодневная компания, где каждый продумывает будущее до мелочей, где каждый борется за свободу. А ты... – Нефрит повернулась и взглянула в упор в глаза Лазурит, – ты бы хотела бороться за свободу?
– Какой шантажный выбор! – в сердцах воскликнула синий самоцвет, – ты же знаешь, что я не стану тебя отговаривать, но мысленно буду осуждать и жалеть о твоём уходе. Что же вы собираетесь делать?
– Сегодня у нас важное совещание, которое и решит этот вопрос, – спокойно и убедительно ответила Нефрит. – Кстати, – чуточку оживилась она и слегка дёрнула бровями, – хочешь на него со мной пойти? Ты получше узнаешь их членов и, возможно, познакомишься с ними. Я лишь прошу об одном, – чуть умоляющим голосом сказала она, – не будь так поспешна. Мы заслуживаем большего. Ты заслуживаешь большого.
– Вот обожаю, когда ты так драматичным голосом подчёркиваешь слова, – произнесла Лазурит с сарказмом в голосе, имея привычку «злобно» шутить по поводу того, чего волнуется. Нефрит задела её самые тонкие струны, дотронулась до самого глубокого омута, в котором были зарыты самые тяжёлые переживания и страхи. Подруга всегда привыкла работать самой и влиять на других, хотя в случае с Лазурит имела лишь добрые побуждения. – Нет, правда, это смешно. Ещё скажи, что там есть Ляписы.
– Там они есть, – засмеялась Нефрит. Лазурит нарочито вздохнула, но, на самом деле, не хотела спорить с подругой.
Синий самоцвет выпрямила ноги и легла на землю, подложив руки под голову и уставившись взглядом в небо. В небо Родного мира. Оно выглядело оранжевым с разноцветными брызгами звёзд, а кое-где светились летящие космические корабли. Под ним были многоэтажные здания, постройки в виде многоугольников и многогранников, наполненные огромным количеством других самоцветов. Вся их жизнь была посвящена этому однородному небу, которое, несмотря на все тысячелетия их существования, было таким же оранжевым с разноцветными брызгами звёзд.
Лазурит не считала существование в Родном мире скучным, хотя в глубине души хотела это изменить. Она верила, что есть те, кому стоит жить в снаружи кажущимся серым потоке жизни, но которые не считали эту жизнь скучной. Самоцвет полагала, что мятеж – всего лишь стихийное явление, что все всё равно придут к единому смыслу существования, которое на самом деле красочнее, чем они думали до этого. И вообще, не можешь изменить ситуацию – изменись сам.
Но с другой стороны, а что если можно изменить эту ситуацию?
Лазурит не заметила, как Нефрит легла рядом с ней на мягкую траву. Она, видимо, тоже думала о чём-то своём. Всё было пропитано тишиной, но такой многозначительной, такой многоуровневой, когда разговор ведётся на других, неслышимых уровнях. Лазурит давно подметила, что молчание порой бывает информативнее слов, по этой причине самоцвет привыкла ощущать это молчание и интуитивно находить его значение. Сейчас она понимает, что Нефрит просто даёт ей время перебрать мысли.
Лазурит вновь села, оперевшись руками об землю, и посмотрела на подругу. Затем синий самоцвет сказала:
– Мне ещё надо подумать, – начала она сомневающимся голосом, в котором светилась искорка решимости, – но я согласна пойти на это собрание ради тебя и возможного изменения моей жизни, ибо... – вдруг остановилось она. Нефрит набросилась на неё с объятиями и сжала её плечи. – Эй, не торопись! Ты же знаешь, что это не окончательно! – воскликнула Лазурит. Но, видимо, подруга так не считает.
Нефрит разжала руки и ликующе улыбнулась. Она была уверена, что Лазурит понравится и была рада этой надежде. Её зелёные глаза ярко блестели, и синий самоцвет почувствовала, что должна оправдать ожиданий подруги.
– О! – резко встрепенулась Нефрит, – мне пора бежать, а то Агат заждалась. Встретимся через несколько часов, я проведу тебя, куда надо, – и, встав, пошагала из Зелёной Грани, бросив на Лазурит взгляд, полный надежды и восторга.
Лазурит тоже решила не медлить и, взмахнув крыльями, полетела к своему жилищу, оставив позади мягкую траву, высокое дерево и асимметричный пруд с зеркально чистой водой.
Часть II[]
Будет написана в будущем.